5 В.Н.Уйманов Репрессии. Как это было

полнено,, и их начнут направлять и в другие лагеря ГУЛАГа. - В.У.). Направление в лагерь производить существующим порядком.

17) Осужденные жены изменников Родины, не подвергнутые аресту в силу болезни и наличия на руках больных детей, по выздоровлению арестовываются и направляются в лагерь.

Жены изменников Родины, имеющие грудных детей, после вынесения приговора немедленно подвергаются аресту и без завоза в тюрьму направляются непосредственно в лагерь.

Так же поступают и с осужденными женами, имеющими преклонный возраст,

18) Осужденные социально опасные дети направляются в лагеря, исправительно-трудовые колонии НКВД или в дома особого режима Наркомпросов республик по персональным нарядам ГУЛАГа НКВД для первой и второй группы и АХУ НКВД СССР - для третьей группы.

19) Всех оставшихся после осуждения детей-сирот размещать:

а) детей в возрасте от 1 - 1,5 лет и до 3 полных лет в детских домах и яслях Наркомздравов республик в пунктах жительства осужденных;

б) детей в возрасте от 3 полных лет и до 15 лет - в детских домах Наркомпросов других республик, краев и областей (согласно установленной дислокации) и вне Москвы, Ленинграда, Киева, Тбилиси, Минска, приморских и пограничных городов.

20) В отношении детей старше 15 лет вопрос решать индивидуально. В зависимости от возраста, возможностей самостоятельного существования собственным трудом или возможностей проживания на иждивении родственников, такие дети могут быть:

а) направлены в детские дома Наркомпросов республик в соответствии с п."б" ст. 19.

б) направлены в другие республики, края и области (в пункты, за исключением перечисленных выше городов), для трудового устройства или определения на учебу.

21) Грудные дети направляются вместе с их осужденными матерями в лагеря, откуда по достижению возраста 1-1,5 лет передаются в детские дома и ясли Наркомздравов республик.

22) Дети в возрасте от 3 до 15 лет принимаются на государственное обеспечение.

23) В том случае, если оставшихся сирот пожелают взять другие родственники (не репрессируемые) на свое полное иждивение -этому не препятствовать. <...>

26) Начальники органов НКВД определяют, в каких детских домах и яслях Наркомздравов можно разместить детей до трехлетне-136

го возраста, и обеспечивают немедленный и безотказный прием этих детей.

27) Наркомы внутренних дел республик и начальники управлений НКВД краев и областей сообщают по телеграфу... именные списки детей, матери которых подвергаются аресту... В анкетах дети перечисляются по группам, комплектуемым с таким расчетом, чтобы в один и тот же дом не попали дети, связанные между собой родством или знакомством (выделено мною. - В.У.). <...>

33) Наблюдение за политическими настроениями детей осужденных, за их учебой и воспитательной жизнью возлагаю на Наркомов Внутренних дел республик, начальников Управлений НКВД краев и областей. <...>

35) Операцию по репрессированию жен уже осужденных изменников родины закончить к 25/Х с.г.

36) Впредь всех жен изобличенных изменников родины, правотроцкистских шпионов арестовывать одновременно с мужьями, руководствуясь порядком, установленным настоящим приказом" (выделено мною. - В.У.).

Приказ так подробно регламентирован не случайно. Все последующие лишь детализировали его, расширяли круг "изменников Родины" согласно проводимым кампаниям, конкретизировали меры наказания, менявшиеся время от времени.

После рассказа об этом приказе первой мыслью было написать, что каких-либо комментариев он не требует. Но, видимо, без них все-таки не обойтись. Складывается впечатление, что готовился этот приказ очень пунктуальным, скрупулезным, педантичным бюрократом. Мы не знаем и, наверное, уже не узнаем никогда, была ли у него семья и как он к ней относился - был ли привязан к ней, любил ли детей, близких. Зато чужими семьями он распоряжался легко -все было расписано и предусмотрено - кого, куда, кто и как. Виновен ли он в этом? Как исполнитель - да, но более виноваты те, кто организовал всё это.

Чем больше вникаешь в содержание формулировок этого свидетельства беззакония, тем больший ужас и содрогание он вызывает. Все в нем подчинено одной цели - разрушить семью, разрушить её до основания. Оторвать детей от матери и разослать их в разные концы страны подальше друг от друга, "чтобы в один и тот же дом не попали дети, связанные между собой родством или знакомством". Да было ли такое еще где-нибудь и когда-нибудь?!

А сколько прав давалось начальникам территориальных органов НКВД! Кстати, они почему-то в приказе писались с прописной бук-

137

вы, а слово "Родина" - всегда со строчной. Это очень красноречиво характеризует того, кто готовил этот приказ.

Жестокость обращения подтверждается и результатами анализа данных на репрессированных на территории области женщин. Выносимые им приговоры практически не отличались от приговоров мужчин. 266 женщин были осуждены судами, "тройками", "двойками" и Особыми совещаниями к высшей мере наказания, что составило 26,33% от их общего числа - 1010 человек. Процент очень высок, если учесть, что женщины составляли всего 5,37% репрессированных жителей области.

Основной удар по ним был нанесён в 1937-1938 гг. Так, в Новосибирской области только в 1937 г. было арестовано 258 женщин, что составило четвертую часть от общего числа репрессированных женщин в Запсибкрае в этом году. Учитывая географическое положение области и её экономическое развитие, надо признать, что и эта цифра очень высока.

Среди сотен рядовых тружениц, чьи фамилии и имена ничего не скажут ни рядовому читателю, ни исследователю политических репрессий, встречаются женщины, известные не только в нашей стране, но и далеко за её пределами. Так, в 1938 г. в томскую тюрьму была заключена ранее отбывавшая наказание в Нарымском спец-отделении жена известного советского военачальника И.Э. Якира -Якир Сарра Лазаревна, которая "систематически среди заключенных восхваляла фашистскую Германию, одобрительно отзывалась о репрессиях против компартии в Германии, идеализировала Гитлера, распространяла контрреволюционную клевету на политику Соввласти и партии, одобрительно отзывалась о белогвардейцах, живущих в Германии, с которыми общалась при своих поездках туда, защищала врага народа Бухарина" [26], т.е. совершала преступные деяния, подпадающие под статью 58-10 УК РСФСР.

Её судьба - яркий пример судьбы "члена семьи изменника Родины".

Будучи женой военного [27], она следовала за ним, стойко перенося с мужем все тяготы военной службы. В годы гражданской войны сама служила шифровальщицей. В феврале 1937 г. в числе других жен военнослужащих была награждена орденом "Знак Почета" и часами от наркома обороны. Но - "раскрыт заговор военных" (закрытый процесс в июне 1937 г.), и она после ареста мужа сразу же высылается из Киева в Астрахань, где затем арестовывается в сентябре 1937 г. Особым совещанием НКВД в октябре того же года была осуждена к 8 годам заключения, отбывать наказание направлена в Сиблаг. И вновь арест... 138

Обратимся к документу. Допрашивавший её начальник 3-й части Нарымского спецотделения задал вопрос:"Вам предъявлено обвинение в том, что, находясь в Нарымском отделении, вы среди заключенных восхваляли фашистскую Германию, идеализировали Гитлера, распространяли контрреволюционную клевету на Совпра-вительство и партию. Дайте показания по существу этого обвинения.

Ответ. Это обвинение я отрицаю. В лагере контрреволюционной деятельностью не занималась, фашистскую Германию я не восхваляла, также не восхваляла и Гитлера, контрреволюционную клевету на Совправительство и партию не распространяла.

Вопрос: Вы не хотите сказать правду, в распоряжении следствия имеются неопровержимые доказательства, которыми вы изобличаетесь в совершении перечисленных выше прест/пных действий. Следствие настаивает говорить правду.

Ответ: Я еще раз заявляю, что в контрреволюционной деятельности в лагере я не виновата, я её не проводила. Не допускаю, что в отношении меня есть материалы, изобличающие з контрреволюционной деятельности в лагере.

Вопрос: Вы лжете. О вашей контрреволюционной деятельности в лагере показали ряд заключенных, в частности, жившие с вами в одном корпусе. Вам зачитываются показания свидетеля Карклин [28], которыми вы изобличаетесь в том, что вы восхваляете фашистскую Германию, одобряли репрессии по отношению к компартии Германии. Следствие предлагает вам говорить правду.

Ответ: Карклин говорит неправду, фашистскую Германию я не восхваляла, одобрения репрессий по отношению к компартии я не высказывала, я никогда не говорила с Карклин о том, что рабочее движение в Германии заглохло и компартия раздавлена. Общения с белогвардейцами, живущими в Германии, я не имела, не рассказывала и об условиях жизни белоэмигрантов там, знакомых среди белогвардейцев не имею.

Допрос обвиняемой Якир прерывается. Устраивается очная ставка между обвиняемой Якир и свидетелем Карклин.

...Вопрос Карклин: Расскажите отдельные факты з/к (заключенной. - В.У.) Якир из её контрреволюционных высказываний.

Ответ: Находясь в нашей камере, Якир неоднократно в разговорах с нами восхваляла существующее положение в Германии, в частности, она говорила, что в [Германии] много товаров, причем очень дешевых и хорошего качества. В качестве доказательства в одном из своих разговоров она привела такой пример, что приезжающие в Германию представители СССР - как она выразилась - "наши за-

139

мухрышки" по приезду туда одеваются в купленные там костюмы и становятся просто неузнаваемыми. Говоря о положении рабочих в Германии, Якир в одном из своих разговоров сказала, что рабочие там незаметны. По внешнему виду и одежде германского рабочего или безработного не отличишь от представителей других слоев населения Германии. Что касается рабочего [движения], то, по словам Якир, его не существует Она заявила, что рабочее движение подавлено, а компартии тоже нет, она ни в чем себя не проявляет.

Вопрос Якир: Вы эти показания Карклин подтверждаете?

Ответ: Не отрицаю, что о дешевизне товаров в Германии я говорила, и что рабочие одеваются там чисто и опрятно, что их не отличить от других, это я тоже говорила. Не отрицаю и того факта, что я говорила в камере о Компартии Германии, указывая, что она загнана в подполье, но не так, как здесь указывает Карклин, будто я говорила, что Компартия разгромлена и рабочего движения там нет. Это неверно. Я этого не говорила..." [29].

Далее цитировать необходимости нет. Все в итоге свелось к тому, чтобы доказать вину Якир, что и было сделано. Любой рассказ о своих впечатлениях, любое выражение собственного мнения превращались в пропаганду "западного образа жизни", в восхваление врага и клевету на родное правительство и партию. А высказанное вслух сомнение в виновности мужа было расценено как защита врага народа.

В декабре следствие по делу было закончено, но лишь в сентябре 1939 г. состоялся суд, который и решил, что же делать с Якир, виновной себя так и не признавшей. С применением принципа сложения к неотбытому наказанию по первому приговору срок наказания был определен в 9 лет ИТЛ и 2 года поражения в правах, И срок этот исчислялся не со дня первого осуждения или начала следствия по данному делу, а со дня вынесения приговора по нему.

Новое наказание СЛ.Якир отбывала на моей родине в пос. Яя Кемеровской области. Находясь в лагере, она обратилась в Верховный суд РСФСР с просьбой об отмене приговора. Она писала:"Я никогда не занималась контрреволюционной агитацией и не буду в дальнейшем даже при условии, что найдутся такие же клеветники, которые захотят сделать из меня врага своей родины. Мне 38 лет, всю свою сознательную жизнь работала, прошла всю гражданскую войну на фронте, в 19 лет я от сильной контузии потеряла почти все зубы и вообще все здоровье, которое до сих пор не хорошее. За свою работу я всегда получала только поощрения - награды. В феврале 1937 года была награждена ЦИКом СССР орденом "Знак Почета", именными золотыми часами от наркомата обороны, высшей

140

наградой по Осоавиахиму -знаком за проведенную большую оборонную работу.

Я не прошу снисхождения, ибо никогда и ни в чем не провинилась перед своей родиной. Как жена врага народа я получила наказание 8 лет, но за свои грехи, которых у меня нет, я не хочу ни одного дня" [30].

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР своим определением от 20 декабря 1939 г. оставила приговор в силе, а жалобу СЛ.Якир без удовлетворения.

Кроме того, в 1949 г. она вновь была осуждена за антисоветскую агитацию. И только в 1956 г. дело в отношении С.Л.Якир было прекращено за отсутствием состава преступления. Она была реабилитирована.

Еще один пример судьбы члена семьи изменника родины. Следственное дело (архивный № П-791) по обвинению Рыковой Натальи Алексеевны начинается с выписки из протокола Особого Совещания при народном комиссаре внутренних дел СССР от 17 марта 1939 г.

"СЛУШАЛИ ПОСТАНОВИЛИ

43. Дело № 22020/Ц по обвинению Рыкову Наталью Алексеевну за

Рыковой Натальи Алексеевны, 1916 антисоветскую агитацию и за

г.р., уроженки г.Ростова-на-Дону, недоносительство заключить в

служащая (дочь врага народа Ры- исправительно-трудовой лагерь

кова), русская, гр-ка СССР, быв- сроком на 8 лет, считая срок

шая статистик планового отдела с 1 марта 1938 г. Дело сдать

трудколонии № 1 в г. Томске в архив.

Нач. Секретариата Особого Совещания при Народном Комиссаре Внутренних Дел СССР

/МаркеевГ [31].

На выписке имеется подпись Н.А.Рыковой об ознакомлении с постановлением 23 марта 1939 г. Кроме того, на постановлении чьей-то рукой карандашом синего цвета начертано "Воркутлаг".

Наталья Рыкова была арестована в Томске 1 марта 1938 г. В справке на арест большая часть сведений касалась её отца - Рыкова Алексея Ивановича, осужденного по делу право-троцкистского блока. Что касалось её, то она "знала о контрреволюционных убеждениях своего отца Рыкова и о его связях с врагами народа Троцким, Бухариным и другими. Кроме того, Рыкова H.A. систематически среди окружающих жильцов на ТК № 1 распространяла контрреволюционную клевету в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства" [32].

Можно ли сомневаться, что истинной побудительной причиной

141

ареста явилось её родство с известным не только в СССР, но и за рубежом государственным деятелем. Такой арест и такая фамилия украсят любой отчет. Обвинение же в контрреволюционной агитации было лишь необходимым штампом, тем более что доказать наличие агитации для поднаторевших на фальсификации дел сотрудников НКВД труда не составляло.

Сегодня трудно судить, почему после первого, ознакомительного допроса следующий состоялся почти через два с половиной месяца. Что происходило в эти дни, какому воздействию она подвергалась, мы уже вряд ли узнаем, но 10 мая Рыкова уже сама добровольно дает показания. Речь в основном идет об отце, о его антипартийной деятельности. Поражают последние фразы, написанные ею: "В 1937 году я отказалась от него, так как враг партии, враг советской власти, враг народа не может быть моим отцом. Он перестал для меня существовать в 1937 году. Я проклинаю его так же, как и все советские граждане" [33].

Родная дочь, прожившая рядом с отцом десятки лет, отрекается от него, веря в те чудовищные обвинения, которые были выдвинуты в его адрес. Что это? Максимализм, идейная убежденность, следствие оказанного на молодую девушку давления, инстинкт самосохранения или последствия охватившей страну истерии? Не знаю. Может быть, всего понемногу. Хотя акценты-то расставлены - враг партии, власти, а лишь потом -народа. Надо отдать должное пропагандистской машине. Работала она результативно, если уж дети отказывались от родителей, жены от мужей и т.п. Отказов было достаточно много, каждым двигало что-то свое, но в глазах общественности такой отказ, видимо, выглядел и рассматривался как покаяние, как просьба об отпущении грехов. Но "грехов-то" и не отпускали. Одних отправляли в лагеря, других в ссылку, а детей в колонии и спецприемники. Вот и Н.Рыкова после административной высылки из Москвы попала под следствие уже в Сибири.

Следствие шло "ни шатко ни валко". Последовал еще один допрос, и опять затишье. В сентябре пришло телеграфное распоряжение из Москвы об этапировании Н.А.Рыковой в распоряжение 4-го отдела 1-го Управления НКВД СССР в г.Москву. К слову сказать, из неё действительно делали врага - в постановлении подчеркивалась необходимость этапирования под усиленным конвоем.

Дальнейшее знакомство с материалами дела подтверждает последний вывод. Кто-то в Москве хотел раздуть еще одно громкое дело. Н.А.Рыкову обвиняют уже саму в участии в право-троцкистской организации и требуют, требуют, требуют назвать связи... отца. Об этом, кстати, свидетельствует приводимый ниже документ.

142

"УТВЕРЖДАЮ

Зам. начальника ГУГБ НКВД -Комиссар госуд. безопасности 3 ранга

I Меркулов!

14 декабря 1938 года

ПОСТАНОВЛЕНИЕ (о продлении срока следствия)

1 декабря 1938 года, я, следователь след.части 2 отдела ГУГБ Дранишников, рассмотрев материалы следствия по делу № 22020 по обвинению Рыковой Натальи Алексеевны в преступлениях, предусмотренных ст.58-10 УК РСФСР,

НАШЕЛ:

Рыкова H.A., 1916 г.р., уроженка г.Ростова-на-Дону, б/п, работала статистиком отдела труд.колонии № 1 НКВД в Томске, арестована 1 марта в Томске и этапирована в Москву, в данное время содержится во внутренней тюрьме НКВД СССР.

В Москве Рыкова неоднократно допрашивалась, но от дачи откровенных показаний о своей антисоветской агитации среди окружающих её лиц уклонялась, несмотря на показания свидетелей. Рыкова также скрывает связи своего отца Рыкова А.И., расстрелянного по приговору В.К.Верховного суда Союза ССР,- на основании изложенного

ПОСТАНОВИЛ:

Возбудить ходатайство перед Прокурором Союза ССР о продлении срока ведения следствия по делу Рыковой на один месяц до 1 января 1939 года, для выявления всех связей её отца Рыкова А.И.

Следователь 2 отдела ГУГБ IДранишников!

СОГЛАСЕН: Зам. начальника 2 отдела ГУГБ

ст. лейтенант госуд. безопасности /Макаров!" [34].

Никаких документов из прокуратуры в деле нет, но, скорее всего, разрешение было, хотя могли и без него обойтись. Об окончании следствия Н.Рыковой было объявлено 17 января 1939 г. И в этот же день начальником следчасти НКВД СССР комиссаром государственной безопасности 3-го ранга Кобуловым было утверждено обвинительное заключение по делу. Несмотря на то, что она виновной себя не признала, ей инкриминировали следующее:

" 1. Будучи хорошо осведомлена о контрреволюционной деятельности своего отца врага народа Рыкова, скрывала это.

2. Находясь в административной ссылке и состоя на работе труд-

143

колонии № 1, среди сотрудников систематически проводила антисоветскую агитацию:

а) возводила клевету на руководителей партии и советского правительства;

б) высмеивала в антисоветском духе советскую демократию;

в) высказывала контрреволюционные взгляды по вопросу выборов в Верховный Совет СССР;

г) восхваляла врагов народа троцкистов, правых и др." [35]. А приговор Особого Совещания нам уже известен.

После отбытия наказания она, как и большинство ей подобных, была сослана (социально опасный элемент) по решению Особого Совещания при МВД СССР на 5 лет в Северо-Казахстанскую область, затем была переведена в Красноярский край. В 1950 г. ссылка была заменена ссылкой на поселение.

На все свои заявления [36] о пересмотре дела Н.А.Рыкова получала отказ - "нет оснований". Уйдя в лагеря здоровым человеком, вышла на свободу инвалидом. Но это в расчет не бралось - "человек - песчинка".

Честное имя и права Рыковой Наталье Алексеевне были возвращены только в 1956 г., когда дело в отношении неё было прекращено за отсутствием состава преступления.

С фамилией Рыковых автору пришлось встретиться ещё однажды, когда летом 1991 г. в Управление КГБ по Томской области поступило заявление от жителя г.Колпашева Александра Петровича Рудакова с просьбой о подтверждении факта осуждения по ст.58-10 УК РСФСР в период прохождения воинской службы в 1938 г.

На первой же странице архивно-следственного дела встречаю строки о том, что "А.П.Рудаков имел родственника - врага народа А.И.Рыкова, с которым в прошлом имел письменную связь" [37]. Перевернув несколько листов, нашел протокол первого допроса, читаю:

"Вопрос: Кто такой Рыков, являющийся родственником вашим?

Ответ: Рыков Алексей Иванович, бывший Предсовнаркома СССР, является мне родственником, за которым находилась замужем сестра моей матери... которая вышла замуж за Рыкова в Нарымском крае, в бытность Рыкова в ссылке..." [38].

Будучи арестованным 22 августа (по документам дела 28 августа), 22 октября А. П. Рудаков был осужден Военным трибуналом Амурской железной дороги за "своё враждебное отношение к Советской власти путём антисоветской агитации и дискредитации вождей партии среди красноармейцев" [39] к 5 годам лишения свободы в исправительно-трудовых лагерях и поражению в правах сроком на 2 144

года. Вот так нашему земляку обошлось родство с "врагом народа" А.И.Рыковым, с которым он, кстати, никогда не встречался, никакой связи не имел (следователи утверждали обратное) и о котором знал только из рассказов своего отца.

Еще одно дело. 8 мая 1944 г заместитель прокурора РСФСР (фамилия, к сожалению, неизвестна) санкционировал продление следствия до 1 июня. Кто же удостоился такого внимания, такой чести? В те годы практика следствия редко требовала таких санкций. С любыми врагами разбирались на более низком уровне.

Слово документу. В январе 1944 г. в с.Зырянка Кемеровской области была раскрыта "антисоветская молодежная организация, именовавшая себя "Голубая гвардия", которая ставила перед собой задачи: вовлечение в её состав новых лиц и организацию подобных антисоветских групп в других городах Сибири; приготовление и распространение листовок с призывом к борьбе против Советской власти; вооружение участников организации оружием и, как конечную цель, ставила себе задачу - свержение Советской власти путем вооруженного восстания" [40].

Серьёзные задачи, серьёзное и обвинение. А обвиняемые? Ученики старших классов Зырянской школы в возрасте от 14 до 16 лет. "Предварительно следствием установлено, что в феврале 1943 года на почве общности враждебных взглядов к ВКП(б) и Советскому правительству, арестованные Борисович, Вагнер и Екимов договорились создать антисоветскую организацию для борьбы против Советской власти, объявили себя руководящим центром создаваемой организации и приступили к вербовке в её состав новых лиц из числа антисоветски настроенной молодежи" [41].

Следствием также было установлено, что один из руководителей выезжал в Томск, где в пос.Степановка создал филиал организации, в состав которой вошли несколько учеников 35-й школы.

На проводимых "нелегальных собраниях" организации обсуждались вопросы и методы борьбы против Советской власти, намечались ближайшие задачи, заслушивались отчеты о проделанной антисоветской работе. В общении между собой члены группы использовали шифр. Участники группы имели членские билеты.

Следствие велось тщательно. Сроки его неоднократно продлевались. Для изобличения очередных врагов была проведена даже почерковедческая экспертиза, хотя особой необходимости в этом не было - никто ничего не скрывал и не пытался этого делать. А круг подозреваемых расширялся и расширялся - в него включались родственники отдельных участников группы, их знакомые и т.д. В их числе оказался и В,Екимов, ученик 5-го класса, которому еще не 10. Заказ 1871 В. H. Уйманов 145

исполнилось и 13 лет. По большой группе лиц дело было выделено в особое производство по обвинению по ст. 58-12 УК ("Недонесение").

В июле 1944 г. следствие по делу было завершено, и 12 участникам группы было предьявлено обвинение по ст. 58-10-11 УК РСФСР. На заседании Особого Совещания НКВД СССР 18 ноября 1944 г. члены группы были осуждены на сроки от 3 до 5 лет с заключением в исправительно-трудовую колонию. Признанные особо опасными государственными преступниками по окраске "участники антисоветской организации", многие из них в 1948 г. в соответствии с Приказом МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР № 00279/ 00108/72сс от 16 марта 1948 г. были отправлены для отбытия наказания в особые лагеря МВД, А после отбытия наказания - в ссылку на поселение.

В сентябре 1963 г. президиум Томского областного суда удовлетворил протест прокурора области, отменив постановление Особого Совещания НКВД. Дело было производством прекращено за отсутствием состава преступления. В постановлении суда было отмечено, что "из материалов дела усматривается, что все действия обвиняемых носили мальчишеский характер, ничего из себя так называемая контрреволюционная организация не представляла и по существу не носила антисоветской направленности. Их действия не причинили какого-либо ущерба Советской власти" [42].

Сомневаться в этом не приходится. У прокурора области старшего советника юстиции Н.Пчелинцева в 1963 г. это также сомнений не вызвало, а вот его коллеги, надзиравшие за ходом следствия в те далекие годы, увидели только врагов, а не мальчишек 7-8-х классов и "воздали им по заслугам".

Конечно же, это были мальчишки. Чего только стоят разработанный ими шифр и членские билеты, изготовленные из старых корочек каких-то блокнотиков и записных книжек. Разного размера и цвета, они даже не у всех были. Ну а шифр - это что-то из серии "пляшущих человечков". Вот подшитый в деле в качестве вещественного доказательства преступной деятельности организации договор, который приведу с полным сохранением орфографии и синтаксиса:

"Мы, ниже подписавшиеся, члены труимвирата "Голубой Гвардии", вступили в эту партию свержения существующего строя, кладем свои росписи на этот договор, что мы никогда не изменим нашей партии, и будем выполнять все распоряжения труимвирата. Так же будем соблюдать ВЕЛИКИЙ УСТАВ "ГОЛУБОЙ ГВАРДИИ".

Труимвир "ГГ." /подпись/

146

Член /подпись/" [43]

и т.д., всего семь подписей.

Договор украшен изображением солнца с лучами, знамени с эмблемой организации, а в левом верхнем углу - оттиск печати в форме креста и дата "1 января 1944 года".

Кто подсказал им назвать себя "труимвирами", - не влияние ли это школьных уроков истории? Смех, а не подпольщики. Но это сейчас смешно, а начальник 1-го отделения следотдела УНКВД по Кемеровской области старший лейтенант госбезопасности Кузнецов, зная, как правильно пишется это слово, и снимая копию договора, ошибок не делал. А это уже было серьезно.

Не менее интересен и устав организации [44]. В нем предусмотрены как права и обязанности, так и награды и наказания. Устанавливая возрастной ценз для членов организации в 15 лет, устав допускал в виде исключения принятие в организацию "особо проверенных и моложе 15 лет в суб-члены". А это кто? Жаль, пояснения нет.

Мальчишки всегда были и остаются искателями приключений. Кто из них не играет в сыщиков, разведчиков, в еойну и т.п., кто не мечтает о подвигах? Всем разведкам мира за всю их историю вряд ли удалось создать хоть сотую часть шифров и кодов, которыми пользуются пацаны в своих играх.

Была война. Что могли видеть эти подростки? Уроки в школе да тяжелый, не по годам труд. Надо было помогать матери, братьям, сестрам, ведь даже следователи отмечали, что отцы у многих "участников организации" были на фронте. Но на то оно и детство, чтобы в голове рождались фантастические планы, и чтобы, стремясь осуществить их, можно было сделать жизнь веселее, интереснее. Другое дело, что в этих играх некоторые "дяди" усматривали угрозу основам государства. А может быть, кое-кто из них не хотел на фронт в окопы, под пули и снаряды, под обстрелы и бомбежки?.. Может быть. А если так, то требовалось совершать "подвиги" и в глубоком тылу.

Так или иначе, а 12 мальчишек вынуждены были заплатить за все свободой...

Но дело "Голубой гвардии" было далеко не единственным делом на "пацанов". Одним из первых стало дело 1938 г., когда начальник Ленинского ГО НКВД А.Луньков проинформировал спецзапиской руководство УНКВД по Новосибирской области о наличии группы детей, "занимающихся политическим хулиганством в школах". Откомандировав на место сотрудника областного управления, начальник УНКВД Г.Горбач "дал указание Лунькову о немедленной опера-

147

тивной ликвидации несовершеннолетних детей, закончить следствие в течение 5 дней и придать делу при ведении следствия политическую окраску. В результате... указания были арестованы 17 человек школьников - Старцев, Паршин и др. как участники контрреволюционной фашистской организации и привлечены к ответственности за контрреволюционную деятельность. Впоследствии большинство из них были освобождены за отсутствием состава преступления, просидев под стражей около 6 месяцев..." [45].

О другом деле на страницах "Алтайской правды" [46] рассказал в январе 1989 г. научный сотрудник Алтайского краевого партийного архива А.Хорошилов.

В апреле 1940 г. Алтайский крайком комсомола направил в ЦК ВЛКСМ докладную записку "О фактах вражеского влияния контрреволюционных элементов на учащихся школ и учебных заведений Алтайского края", в которой сообщалось, что в конце марта 1940 г. органами НКВД края раскрыта контрреволюционная молодежная организация в Рубцовском педагогическом училище. Организация состояла исключительно из учащихся , в неё входили 16 учеников старших классов, 14 из которых являлись членами ВЛКСМ.

"Союз январевичей", как они назвали свою организацию, был создан в январе 1939 г. для "углубленного изучения марксизма-ленинизма, истории партии, для борьбы с извращениями директив ЦК ВКП(б) и Советского правительства местными органами власти..." Практическую же деятельность начали с осени 1939 г. с началом учебного года. В декабре были подготовлены и утверждены программа и устав организации, разработана форма членского билета и определен размер членских взносов, избран руководящий орган - комитет. Председателем комитета "Союза январевичей" был единодушно избран Николай Камнев (Правдин), его заместителем и редактором - Виктор Воронов (Бертонов), членами комитета стали Василий Лысенко (Григорий Отрепьев), Григорий Иващенко (Олег Зорькин) и Александр Завозов.

Деятельность "январевичей" была очень активной. За год своего существования они провели 5 заседаний и 5 общих собраний, выпустили 4 номера журнала "Рассвет", распространили 2 рукописных листовки, написали 2 письма в адрес ЦК ВКП(б). В письмах Сталину и Молотову они указывали на творившиеся беззакония, тяжелое положение заключенных в лагерях и тюрьмах, призывали освободить невинно пострадавших, резко критиковали практику вывоза товаров и продуктов питания за рубеж. Последнему они уделяли особое внимание - положение на Алтае было достаточно тяжелым. 148

Судя по перечисленному, сделать они успели достаточно много, но в условиях, когда вся страна искала "врагов" и боролась с ними, они были обречены на гибель. Так и случилось. Следствие по делу "Союза январевичей" по сложившейся практике было недолгим, а затем началась расправа - шестеро наиболее активных участников организации были осуждены по 58-й статье УК к 5 годам лишения свободы, гораздо большее число было исключено из комсомола и училища - отсутствие бдительности не было прощено никому.

Докладная записка в ЦК ВЛКСМ и материалы следствия были направлены к одному - убедить всех, что разоблачена действительно представлявшая опасность и угрозу для страны подрывная организация. В этом плане задача была решена Но те же самые документы говорят и о другом. Ведь эти 16-18-летние подростки не собирались бороться ни с системой, ни с режимом, вряд ли они могли знать реальное положение заключенных и т.п. Вспомним хотя бы цели "Союза январевичей" - углубленное изучение марксизма-ленинизма и истории партии для борьбы с извращениями местными органами директив ЦК ВКП(б) и Советского правительства. А кому они писали письма? Сталину и Молотову -опять вера в непогрешимость "вождя народов" и "верных товарищей".

Уверен в одном, без руки опытных "дирижеров", скорее всего следователей УНКВД, здесь не обошлось. Уж очень громко в кол'о-кола били, спеша достучаться до самого верха. А с другой стороны, это предположение основывается на достаточно реальном знании механизма судопроизводства тех лет. Иначе чем объяснить, что уже в ноябре 1954 г. все осужденные по делу "Союза январевичей" были реабилитированы. Да за меньшие прегрешения отказывали в реабилитации и в 60-е, и даже в 80-е годы. Здесь же целая организация...

В годы Великой Отечественной войны органами НКВД была выявлена и ликвидирована в с.Сузун Новосибирской области ещё одна контрреволюционная молодежная организация. Владимир и Виктор Марчуковы и Владимир Чураков (16, 19 и 20 лет соответственно) были приговорены к 5 годам лишения свободы за проведение антисоветской агитации и пропаганды. Ещё троим участникам организации, "помогавшим воровать типографский шрифт для изготовления листовок" и т.п., обвинение по ст. 58 УК было переквалифицировано в ходе следствия на иные статьи [47].

Такие вот "организации" были находкой для любого следователя, т.к. в условиях отсутствия действительных врагов не требовалось ничего особенного сочинять, чтобы доказать "вину" их участников.

149

В одной из предыдущих глав уже была отмечена активная роль средств массовой информации в процессе развертывания репрессий, их политического обоснования и оправдания. Было высказано и предположение, что сотрудники органов НКВД могли использовать публикуемые материалы при проведении арестов. Дело Сприн-гиса яркое тому свидетельство.

В первых числах августа 1937 г. газета "Красное знамя" поместила несколько материалов, посвященных разоблачению врагов в комсомоле. В первой заметке - "Плоды политической беспечности" некий И.П.Торгашев писал:"Враги народа, пробравшиеся в комсомол, всеми силами стремились развалить дело политического воспитания молодежи. Так действовали троцкистские гады Машкин и Спрингис, пробравшиеся в руководство городской комсомольской организации. Эти заклятые враги народа действовали не одни. Они имели своих пособников, расставленных на важнейших участках комсомольской работы. Фашистский бандит Спрингис сумел протащить..." [48].

Через день в газете за подписью "Комсомольцы" был опубликован новый материал "Извлечь уроки, до конца разоблачить вражескую агентуру в комсомоле" [49], посвященный разоблачению врагов народа среди комсомольцев, где главным действующим лицом был вновь назван бывший секретарь ГК ВЛКСМ Спрингис. Он обвинялся в развале политической учебы среди комсомольцев, отсутствии должной пропагандистской и агитационной работы, неведении борьбы с троцкистами и другими противниками партии, в непроведении линии революционной бдительности комсомольской организации и её актива.

Появление этих материалов было вызвано публикацией в конце июля в передовице газеты "Советская Сибирь" сведений о Сприн-гисе как о враге народа. Кем была подготовлена эта информация и с чьей санкции опубликована, по крайней мере в Томске не знал никто. Бывший начальник Томского горотдела НКВД Овчинников показал следующее:"...Печать центра подняла резкую кампанию против врагов народа. Краевая печать ей вторила. И я не могу не привести случая со Спрингисом. Он -секретарь ГК ВЛКСМ, член ГК ВКП(б), он возглавляет организацию ВЛКСМ в 7000 человек и вдруг в передовой газеты "Советская Сибирь" я читаю, что он враг народа, террорист и т.д., а Спрингис в это время работает. В какое, подумайте только, положение был поставлен я и ГО НКВД. Краевая газета утверждает , что Спрингис враг народа, а он работает и возглавляет 7000 комсомольцев, и в ГО НКВД никаких на него материалов " (выделено мною. - В.У.) [50]. 150

Овчинников сам дает оценку этому факту, считая, что вся история со Спрингисом и газетой "Советская Сибирь", поведение управления НКВД в этом деле беспрецедентны, - арест Спрингиса, по его мнению, был проведен не с санкции УНКВД, а по требованию передовой статьи газеты,

31 июля 1937 г. Спрингис был арестован. В справке на арест указывалось, что "по имеющимся в Томском гор. отделе НКВД материалам установлено, что Спрингис Роберт Яковлевич, 1904 г. рождения, уроженец Ленинградской области, по национальности латыш, быв. член ВКП(б), исключен за активную контрреволюционную троцкистскую деятельность в июле 1937 года. Работал секретарем Томского горкома ВЛКСМ.

Является активным участником к.-р. троцкистской организации. Будучи еще не разоблаченным, Спрингис по заданию контрреволюционной организации проводил троцкистскую работу по развалу комсомольской организации. Исключенных из рядов ВЛКСМ первичными комсомольскими организациями врагов народа Спрингис восстанавливал в комсомоле и создавал им условия для продолжения контрреволюционной работы. Организовал сопротивление решениям парт,комсомольских органов по пропагандистской работе. Развалил работу кружков в первичных комсомольских организациях.

Проводил линию на усыпление революционной бдительности комсомольской организации и её актива, маскируя свою к.-р. троцкистскую деятельность" [51].

Арест Спрингиса был санкционирован прокурором (фамилия написана неразборчиво) 30 июля 1937 г.

Первое, что бросается в глаза, единомыслие авторов заметок в газете и ведшего следствие оперуполномоченного Б.Меринова. Чуть ли не полное соответствие формулировок и предложений. Сближало все эти материалы несомненно что-то одно, возможно решение бюро Томского горкома ВКП(б) от 31 июля 1937 г. об исключении Р.Спрингиса из партии. Там также были схожие формулировки и назывались те же фамилии, что потом упоминались в статье за 6 августа [52].

Анализ этих материалов и изучение других документов уголовного дела привели еще к одному заключению-подтверждению. Ни в одном "воспоминании" бывших сотрудников НКВД мне практически не приходилось (за исключением упомянутого несколько выше случая рассмотрения дела на "тройке", а затем его доследования) встречать информации об оформлении дел "задним числом", хотя разговоры об этом были. Сегодня я убежден, что дело Спрингиса

151

оформлялось именно таким образом. Свидетельств этому несколько.

Во-первых, показания Овчинникова об отсутствии каких-либо материалов на Спрингиса до выхода статьи в "Советской Сибири". Кстати, свидетелем этого стала и жена Спрингиса - М.М.Карклин, которая, будучи арестованной в сентябре 1937 г., как член семьи, в июне 1940 г. в своем письме Главному военному прокурору СССР писала, что "на мою просьбу, чтобы мне хоть сказали, в чем состояла контрреволюционная деятельность Спрингиса, очередной из следователей из Томского Гор.отд. НКВД Пупышев ответил:"Нам нужен криминал..." [53].

Во-вторых, идентичность приведенных выше сведений. Формулировки справки на арест наверняка взяты из решения бюро горкома, а возможно, из газет.

В-третьих, в справке на арест указано, что он исключен из партии в июле 1937 г., что соответствовало действительности, т.е. следователь знал об этом. Но дело в том, что справка санкционирована 30 июля, а бюро горкома состоялось 31 июля.

В-четвертых, постановление о предъявлении обвинения Сприн-гису объявлено не ранее 8 августа (дата подписи постановления руководством горотдела НКВД), а постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения [54] было объявлено Сприн-гису 10 августа, о чем им сделана собственноручная запись. А ведь арест его оформлен 31 июля. Эта дата указана и в ордере на арест, и в протоколе обыска, и в анкете арестованного.

Кроме того, дата вынесения постановления об избрании меры пресечения проставлена (стерто "август" и напечатано "июль"), видимо, под санкционирующую запись прокурора, стоящую здесь -"30 июля".

Налицо прямое нарушение норм уголовно-процессуального кодекса и подтверждение факта оформления дела "задним числом". Думается, что об этом знал и прокурор, ставивший подписи на названных выше документах и "не обративший внимания" на имеющиеся нарушения закона.

Заслуживает особого внимания и весь дальнейший процесс следствия по делу Спрингиса. Несмотря на серьезность обвинения и общественное положение арестованного, следствие кто только не вел. Первый допрос, состоявшийся 7 августа, вел помощник оперуполномоченного Фоменко, который задал Спрингису всего один вопрос:"Привлечены за контрреволюционную работу. Признаете себя виновным?

Ответ: Виновным себя в к.-р. деятельности не признаю" [55].

152

Следующий допрос состоялся 22 августа, на котором сотрудник горотдела НКВД (должность не указана) Мойленко задал обвиняемому всего два вопроса - о родственниках Спрингиса, кто они, чем занимаются и где проживают, а также о наиболее близких его знакомых с теми же уточнениями.

Не странно ли разворачивалось следствие? Ни одного вопроса о конкретных фактах практической подрывной деятельности, хотя если судить по материалам дела, то еще 25 июля бывший заведующий краевым отделом народного образования В.И.Никульков [56] дал показания, что Спрингис был завербован им в антисоветскую организацию еще летом 1935 г Но скорее всего у следствия не было этого протокола допроса на момент ареста Спрингиса И еще в одном протоколе допроса Никулькова упоминался Спрингис, но опять-таки только в связи с его вербовкой без упоминания каких-либо фактов враждебной деятельности.

К слову сказать, в деле есть еще один протокол допроса - бывшего секретаря Запсибкрайкома ВЛКСМ Н.Г.Пантюхова [57], из которого следует, что Спрингис был завербован в контрреволюционную организацию заведующим отделом учащейся молодежи крайкома комсомола А.Янценецким [58] не ранее марта-апреля 1937 г. Эта нестыковка никого не заинтересовала.

Нет сомнений, что Спрингис был подвергнут внутрикамерной обработке либо физическому воздействию. Иначе чем объяснить, что 31 августа он написал на имя следователя Томского горотдела НКВД Миронова (помощник оперуполномоченного) заявление, в котором говорилось:"Решив, что имеющееся отпирательство бесполезно, я признаюсь, что действительно являлся участником право-троцкистской контрреволюционной организации, в которой вел активную работу против Советской власти. Прошу вызвать меня на допрос для дачи подробных показаний по существу предъявленных мне обвинений" [59].

Протокол состоявшегося в тот же день допроса насчитывает 23 листа. Спрингис полностью признал предьявленное обвинение и дал подробные показания, в частности, подтвердив свою вербовку Никульковым и связь с бывшим секретарем Томского горкома ВЛКСМ Машкиным [60], осужденным в 1936 г. за право-троцкистскую деятельность, назвал известных ему членов контрреволюционной организации. Кстати, среди тех, кого он "завербовал лично", проходил Торгашев Иван Павлович, исполнявший обязанности секретаря Кировского райкома ВЛКСМ г.Томска, автор заметки в газете "Красное знамя" "Плоды политической беспечности". По показаниям Спрингиса, Торгашев "проводил вместе со мной контрреволюцион-

153

ную работу по дальнейшему развалу Кировской районной организации ВЛКСМ... Окончательно развалил комсомольскую организацию завода им.Рухимовича и средней школы № 10. Ликвидировал полностью политучебу, беседы и прочие мероприятия по укреплению боеспособности комсомольских организаций" [61]. Больше Спрингиса не допрашивали, объявив ему 10 сентября об окончании следствия.

Нелогичность "следствия" по делу Спрингиса объясняется в обвинительном заключении по его делу. Утвержденное 26 октября 1937 г. помощником Главного военного прокурора РККА военюрис-том 1-го ранга Калугиным, оно гласило:"Управлением государственной безопасности УНКВД по ЗСК в июле-августе 1937 г. вскрыт и ликвидирован глубоко законспирированный право-троцкистский контрреволюционный центр в составе: Грядинского - б. (бывшего. -В.У.) председателя Запсибкрайисполкома, Воронина и Тиунова - б. зам. председателя крайисполкома, Колотилова - б. зав. сельхозот-делом крайкома ВКП(б). Фомина - б. нач. крайзу, Тимофеева - б. редактора краевой газеты "Советская Сибирь", Тракмана - зав. крайздравотделом и др." [62].

Сюда же были включены упомянутые уже Никульков и Пантюхов.

Одно перечисление имен и занимаемых ими должностей "свидетельствует" о разоблачении мощной и действительно "глубоко законспирированной" организации, охватившей своими щупальцами всех и вся. Практически во всех районах края были вскрыты контрреволюционные организации, подобные названной или связанные с ней. Газеты активно освещали борьбу с ними. Так, 17 августа 1937 г. в "Советской Сибири" появилась большая заметка "Вражеская работа в Курьинском райисполкоме", подписанная "В.К." Автор бил в колокола, изобличая аппарат райисполкома во враждебной подрывной работе - "какую бы отрасль советской работы в Курьинском районе не взять - всюду крупнейшие недостатки и провалы". А председатель исполкома Богдашкин являлся прямым пособником вражеских элементов и пользовался "всеми методами подрывной работы... - отдал советский аппарат на откуп враждебным и переродившимся людям, попустительствует в угоду врагу грубым нарушениям устава сельхозартели, способствует подрыву колхозов, игнорирует работу с избирателями и т.п." Не знаю, кто скрывался за инициалами "В.К." и призывал "разворошить и расчистить железной метлой" гнездо вражеских пособников и перерожденцев, но, будучи хорошо осведомленным с положением дел в районе, о чем свидетельствуют приводимые им примеры (возможно, автор - работник РИК.а или другой управленческой структуры), 154

цели он своей добился - сигнал был кем надо услышан.

И уже 9 октября начался процесс над "контрреволюционной ди-версионно-вражеской бандой", орудовавшей в районе. К ответственности были привлечены: "бывший председатель райисполкома Богдашкин С.Е., в прошлом активный колчаковец (во время гражданской войны служил писарем. - В.У.), исключенный из ВКП(б), как враг народа; бывший директор Курьинской МТС Григорьев A.B., троцкист, исключенный из ВКП(б), как враг народа; бывший заведующий районным земельным отделом Максимцев; бывший заведующий финансовым отделом Шарапов И.В.; бывший зав. райзо Аксенов В.М. и главный бухгалтер Курьинской МТС Будный П.А." В ходе открытого судебного заседания спецколлегия краевого суда полностью вскрыла все враждебные действия этой "шайки бандитов", их цели и дальнейшие планы. "Припертые фактами, сидящие на скамье подсудимых вынуждены поочередно признаться - да, виновен" [63].

По приговору суда Богдашкин, Григорьев и Будный были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу, а остальные к разным срокам лишения свободы - от 6 до 15 лет с поражением в правах на 5 лет каждого [64].

Немногим ранее в с.Северном состоялось слушание дела право-троцкистской шпионско-диверсионно-вредительской контрреволюционной организации, действовавшей в Северном районе. По статье 58-7-11 УК РСФСР были осуждены: заведующий районной ветлечебницей Ф.Ф.Новгородцев, председатель райисполкома И.Н.Демидов, секретарь райкома М.И.Матросов, заведующий рай-финотделом И.Н.Синев, секретарь президиума райисполкома А.Н.Коротаев и ряд других ответственных работников района [65].

В ноябре-декабре 1937 г. троцкистско-бухаринская контрреволюционная вредительская организация была вскрыта Управлением НКВД по Новосибирской области в Барабинском районе [66]. А одним из первых материалов 1938 г. в "Советской Сибири" было сообщение "Вражеские дела в Беловском райисполкоме" [67].

Вынесение приговоров по каждому процессу находило поддержку и понимание у рабочих и служащих предприятий, организаций и учреждений, тружеников села и представителей творческой и научной интеллигенции. Нормой жизни стало повсеместное проведение митингов, одобряющих действия сотрудников НКВД, сумевших выявить "язвы" на теле здорового организма и не допустивших полного его заражения. Вот пример резолюции одного из митингов: "Пусть знают враги народа, что меч пролетарского правосудия беспощадно будет карать всех тех, кто попытается посягнуть на нашу

155

родину, кто думает отнять у нее радостную, счастливую жизнь. Мы еще теснее сплотимся вокруг коммунистической партии и нашего любимого вождя товарища Сталина. Выше поднимем революционную бдительность, до конца разоблачим и разгромим жалкие остатки врагов народа" [68].

Или так: "Трудящиеся... выносят благодарность органам НКВД и заявляют, что они еще теснее сплотятся вокруг ВКП(б) и вождя народов т.Сталина, повысят революционную бдительность и будут помогать органам НКВД в выявлении и разоблачении врагов народа" [69] (выделено мною. - В.У.).

В Томске по делу право-троцкистского центра были привлечены к ответственности 145 человек, в большинстве своем руководители разного уровня. В числе арестованных были: И.Я. Внуков [70] - председатель Чаинского райисполкома, Г.Д.Юрков [71] - председатель Шегарского райисполкома, Т.К.Заикин [72] - директор химзавода, Е.М.Зельцер [73] -управляющий стройтрестом, М.Ф.Малышев - секретарь Томского ГК ВКП(б), П.В.Мамотов [74] - секретарь Тегуль-детского PK ВКП(б), С.С.Никитин [75] - заведующий Асиновским райзо, Н.Л.Пилюшенко [76] - прокурор г.Томска, Б.П.Токин - директор университета и многие другие.

На Алтае по делу право-троцкистского центра были репрессированы: Д.А.Ефремов - первый секретарь Угловского райкома ВКП(Б), П.А.Жоров - заведующий райфо, М.Л.Пьянзин - заведующий отделом Залесовского райисполкома, Е.П.Бамбис - начальник вокзала, П.Ф.Ларин - председатель Угловского райисполкома, И.К.Чемоданов - управляющий райхлебторгом и др. [77].

В Кемеровской области только в 1937 г. были арестованы более 20 секретарей горкомов и райкомов ВКП(б), 18 председателей городских и районных исполнительных комитетов, в их числе: К.В.Ры-невич и Д.И.Блинкин - секретари Кемеровского горкома партии, А.А.Токарев - председатель Кемеровского горисполкома, Н.С.Лебедев - председатель Сталинского горисполкома, Г.Ф.Буксман -первый секретарь Тисульского райкома ВКП(б), Я.Ф.Ксендзов -председатель Тисульского райисполкома и др. [78].

В Новосибирской области, кроме уже названных, по неполным данным, были репрессированы 30 из 69 членов крайкома (из числа избранных на краевой партконференции 6-8 июня 1937 г.), в их числе все 9 членов бюро. Из 4 кандидатов в члены крайкома -2, ещё один застрелился после снятия с работы, а также 6 заведующих отделами. За 11 месяцев с июля 1937 г. в области (с учетом административного деления тех лет) были сняты с работы и разоблачены как "враги народа" 31 председатель и 15 заместителей

156

председателя райисполкомов, 68 заведующих отделами, почти все члены президиума крайисполкома, заведующие отделами и их заместители [79]. В конце 1937 г. первый секретарь Новосибирского обкома партии И.И.Алексеев докладывал в ЦК ВКП(б), что "в составе бюро обкома не скомпрометировал себя только один - начальник УНКВД (Мальцев. - в.У.) [80]

Ещё одним свидетельством размаха репрессий среди партийных, советских и хозяйственных руководителей в Новосибирской области стали показания бывшего начальника областного УНКВД С.Н.Миронова. На допросе в январе 1939 г. он показал, что в апреле 1938 г. проездом из Монголии в Москву он встретился в Новосибирске с руководством УНКВД Мальцевым и Горбачом. В ходе состоявшегося разговора последний рассказал, что они арестовали по три состава районного и областного руководства, заметив, что, несмотря на это, они уже отстали от современных темпов [81].

Так, Е.М.Зельцер был арестован на основании показаний В.И.Никулькова. (Всего по его показаниям прошли 11 томичей, в том числе Г.И.Розет - директор мединститута, С.М.Савичевский [82] - заведующий горкомхозом, И.Ф.Радько [83] - бывший заведующий культпропом горкома ВКП(б), А.Л.Щепотьев [84] -бывший директор университета и др. [85].) Он был преподнесен общественности в качестве руководителя контрреволюционной организации, действовавшей в стройтресте и на транспорте. Газета "Красное знамя" писала, что "троцкистско-бухаринский гаденыш Зельцер в бытность свою руководителем Томского городского строительного треста, как паук, сплетал нити подрывной контрреволюционной работы на всех участках стройтреста. На каждом объекте строительства были зель-церовские ставленники: кулаки, белые офицеры, служители религиозных культов и прочая мразь..." [86].

Кроме того, Е.Зельцером по "заданию" В.Никулькова были завербованы А.Д.Дудаев [87] - директор ТЭЦ, А.С.Уланов [88] -директор музея, А.Л.Гапоненко [89] - председатель горплана, Ю.Ш.Дели-камов [90] - директор татарского педучилища, профессор Крупени-на и др. [91].

Следствие по делу Е. Зельцера велось, как и по делу Р.Спрингиса, ни шатко ни валко. Всего три допроса с месячными перерывами. Сначала отказ, а затем признание вины и суд, длившийся всего 10 минут. Несмотря на полное отрицание вины и заявление о том, что он оговорил себя и других, дал показания, не соответствующие действительности, приговор - ВМН. В этот же день Е.М.Зельцер был расстрелян [92].

Как это было характерно для всех сфальсифицированных сотруд-

157

никами НКВД дел, участники названной "организации" были и шпионами, и диверсантами, и террористами. Единственное, что появилось впервые, это обвинение в том, что политической целью центра явилось провозглашение Сибирской республики в момент объявления войны.

Сотни и тысячи руководителей самого разного ранга были проведены по делу право-троцкистского центра. Дело Р.Спрингиса было всего лишь "маленькой деталькой в огромном сложном механизме". Но деталькой важной, т.к. наглядно демонстрировало "изощренность действий врага", пытавшегося готовить и готовившего кадры для своих рядов среди огромной массы молодежи, в том числе и в комсомоле. В Сибири "троцкистско-бухаринские шпионы и бандиты" проникли в комсомольские организации и руководящие органы Сталинска, Томска, Бийска, Новосибирска, Троицка, Немецкого района, Горной Шории и другие. К числу врагов, кроме названных, были отнесены: заведующий отделом руководящих комсомольских органов крайкома ВЛКСМ Мурашкин, временно исполнявший обязанности секретаря Сталинского горкома Акимов, член бюро крайкома Шольский [93].

Несколько позднее число врагов пополнили: члены бюро обкома ВЛКСМ Забелин и Аркуша, секретари Юргинского и Мариинского райкомов комсомола Мязин и Щербаков, секретарь Кемеровского горкома ВЛКСМ Любимов [94], секретари Колпашевского и Кожев-никовского райкомов комсомола Паршин и Баранов и еще сотни рядовых комсомольцев.

"Прокрустово ложе", через которое пришлось им пройти, никому не оказалось впору.

Расстрелянный по приговору Выездной Сессии Военной коллегии Верховного суда СССР Р.Я.Спрингис был реабилитирован 12 декабря 1956 г.

О расправе с политическими противниками рассказ был начат в предыдущей главе. Продолжим его.

Борьбе с троцкистами как основными врагами режима в те далекие годы были посвящены тысячи статей и заметок, сотни брошюр и книг, многотысячные митинги и собрания, многочисленные решения и постановления партийных и советских органов всех уровней. Не меньше внимания этому уделено и в наши дни. И как-то незаметно прошли представители других политических партий и движений. А ведь в приказах и постановлениях о них не забывали.

Об эсерах, хоть и в небольшой степени, уже рассказывалось. Они прошли по делам своей партии и "японо-эсеровской" организации, их активно на всех процессах "сближали и объединяли" с 158

правыми и троцкистами. То, что обратили внимание на эсеров, неудивительно. После процесса 1922 г. большая группа их была сослана в Сибирь, в том числе в Нарым. В частности, в Парабели отбывал ссылку член ЦК ПСР Д.Д.Донской. Многие из них после отбытия ссылки остались в Сибири на жительство. Среди полит-ссыльных были и меньшевики: Шур, Гольдберг, Карпович, Танутров и другие, но к началу "большой операции" их практически не осталось - выехали за пределы края либо были осуждены по делу "Союзного бюро" и высланы в другие районы страны. Тем не менее именно о деле меньшевиков хотелось бы рассказать подробнее.

Сфальсифицированное от начала и до конца, вошедшее в отчетные документы УНКВД по Новосибирской области, оно интересно хотя бы тем, что, признав свою вину на следствии (как это достигалось, нам уже известно), 9 человек из 10 на суде свою вину не признали, показания, данные на предварительном следствии, не подтвердили, заявив, что ни в какой контрреволюционной организации не состояли и контрреволюционной деятельностью не занимались. Но по практике тех дней суд этим показаниям не внял. И еще один момент. Большинство участников организации были сотрудниками типографий "Красное знамя" и "Транспечать".

Роль лидеров организации была отведена бывшим активным членам Томской организации РСДРП (меньшевиков) Н.С.Колмакову [95], М.И.Пильникову [96] и Е.А.Муравьеву [97]. Контрреволюционная организация была "создана" по инициативе Колмакова в 1929 г. для активной борьбы с ВКП(б) и Советской властью. По инициативе того же Колмакова для руководства практической деятельностью организации был создан "Комитет", в состав которого вошли вышеназванные лица.

Н.С.Колмаков был арестован 24 августа 1936 г. Его обвинили в том, что, "будучи враждебно настроен в отношении ВКП(б) и Советской власти, организовал при типографии "Красное знамя" подпольную контрреволюционную меньшевистскую группировку, систематически вел контрреволюционную агитацию, направленную против политики ВКП(б) и Советской власти, дискредитировал и распространял контрреволюционную клевету на руководителей ВКП(б), проводил вербовку новых членов подпольной контрреволюционной меньшевистской групппировки" [98], т.е. в совершении преступления по ст. 58-10-11 УК РСФСР.

По материалам дела усматривается, что, начатое при Подольском, оно успешно разваливалось, и лишь приход нового начальника горотдела НКВД Овчинникова и его активное участие в следствии (дела

Ids

отдельных участников он вёл лично, по другим -участвовал в допросах) позволили довести дело до суда. После того, как Овчинников стал принимать участие в допросах, информация "пошла", но и её было недостаточно, тем более что в Новосибирск уже было сообщено, что обнаружена и изъята типография. Да, действительно, уже 18 января 1937 г .. в ходе обыска в доме участника организации С.А.Беляева [99) был "обнаружен шрифт типографский обыкновенный... в количестве 5 кгр (пять килограмм). Шрифт обнаружен в поленнице дров, сложенной в три ряда к заплоту. Дрова старые, сложенные на землю".

В доме Колмакова в этот же день (опять-таки при повторном обыске) было "изъято для предоставления в Том.ГО НКВД три корзины (вот так - по объему, а не по содержанию!) архива" [100].

А еще 17 января 1937 г. оперуполномоченный 4-го отдела младший лейтенант госбезопасности Б.Меринов вынес постановление о том, что "изъятые при аресте участников к-р меньшевистской организации - Колмакова и Беляева отдельные предметы типографского имущества (линейки, россыпной шрифт, выколотка и др.) и архив меньшевистской организации - уликовой ценности не представляют: документы архива отражают деятельность меньшевиков, относящуюся к дореволюционному периоду и жизнь печатников г.Томска" [101].

Архивные материалы сдали в архив, а типографское оборудование - в комендатуру горотдела. Так и были подшиты в деле все эти документы. Для чего? Зачем? Была типография или её не было? Ответа четкого так и не последовало.

Но удивительного в этом ничего нет. Материалы, несмотря на постоянные продления срока следствия (в Москве!), видимо, никого, кроме сотрудников горотдела, не интересовали. Так, в деле Муравьева вообще нет протокола допроса от 01.01.37 г. и его заявления, на которое ссылался на допросе 7 января 1937 г. оперуполномоченный горотдела Усов, ведший следствие по делу Муравьева. (Несмотря на то, что дело было групповым, на каждого участника материалы оформлялись отдельно, на некоторых протоколах стоят пометки о необходимости их размножения в 6-11 экземплярах. В связи с тем, что "большая операция" еще не началась, большее количество дел, возможно, могло свидетельствовать об "активности" горотдела, тем более что и начальник-то был новый.)

На допросах активно применялись "незаконные методы ведения следствия". На допросе 25 ноября 1936 г. В.А.Ловцевич [102] категорически отрицал свое участие в контрреволюционной организации и вдруг признался. Вот выдержка из стенограммы допроса: 160

"Вопрос: Вам предъявляется обвинение в том, что Вы являетесь активным участником контрреволюционной подпольной организации меньшевиков.

Вы признаете это?

Ответ: Нет, не признаю. Никогда не состоял в контрреволюционной организации меньшевиков и считаю, что предъявленное мне обвинение - есть недоразумение.

Вопрос: Следствие располагает точными данными о том, что Вы являетесь участником подпольной контрреволюционной меньшевистской организации, существующей в г.Томске.

Предлагаем Вам не запираться и рассказать правду.

Ответ: Я вторично заявляю, что предъявленное мне обвинение ни в коей мере не соответствует действительности, поэтому я не могу его признать. <...>

Вопрос: ...Следствие предлагает Вам ...дать правдивые показания о контрреволюционной меньшевистской организации, членом которой Вы являетесь.

Ответ: Согласен... Признаю. Я до момента ареста являлся членом Томской контрреволюционной организации меньшевиков и вел работу по борьбе с Советской властью и коммунистической партией.

Вопрос: Когда и кем Вы были завербованы в эту контрреволюционную организацию?

Ответ: Разрешите мне последовательно изложить историю своего вступления в партию меньшевиков..." [103].

Пытался отказываться и Колмаков, но ему было "предложено" изменить отношение кследствию и дать правдивые показания [104]. Изменил. А дальше все пошло как по маслу...

И организационное построение ("по типу дореволюционного подполья: во главе комитет и в цехах руководители групп"), и связь с высланными из Ленинграда меньшевиками Перельманом и Тимофеевым (осуждены в 1935 г.), контакты с троцкистами, работающими в типографиях Томска и в редакции газеты "Красное знамя", в частности с заведующим издательством "Красное знамя" Самоду-ровым, а также с К.Радеком и т.д.

Интересно наблюдать за изменениями содержания протоколов допроса. Известно, что опыт - великое дело. Вот и следователи постепенно приобретали его - протоколы заметно увеличивались по объему - от одной-двух страниц до нескольких десятков. Да и обвиняемые "раскрылись", стали давать подробные "правдивые" показания. Если на первом этапе следствия обвиняемые не могли более или менее четко сформулировать цели и задачи, то к концу 11. Заказ 1871 В Н. Уйманов 161

марта 1937 г. проблем с этим уже не было. Так, на очной ставке Колмакова с Пильниковым последний показал:"В своей борьбе с ВКП(б) и Советской властью наша организация меньшевиков исходила из того, чтобы свергнуть Советскую власть и установить в стране буржуазно-демократическую республику. В этих целях мы считали необходимым интервенцию против СССР со стороны империалистических государств и поддержку этой интервенции внутри страны путем организации вооруженного восстания... Отсюда мы считали необходимым вести работу в Красной Армии по разложению её рядов ...пораженческую агитацию среди населения и армии ...подрывную работу в промышленности, на транспорте и в сельском хозяйстве... чтобы ослабить экономическую мощь СССР и тем самым способствовать поражению СССР в военной схватке с империалистами. В борьбе с ВКП(б) мы считали необходимым пойти на блок со всеми активно действующими против ВКП(б) политическими партиями и группировками: с эсерами, троцкистами, правыми..." [105]. Средствами борьбы были избраны террор и вредительство.

Но, как выяснилось в ходе следствия, практическая деятельность всей организации сводилась к одному - плохому качеству печати газеты "Красное знамя" [106]. Об этом, кстати, свидетельствует постановление о результатах выборочного просмотра подшивок газет "Красное знамя" за 1933-1937 гг. помощником начальника Томского горотдела лейтенантом госбезопасности Веледер-ским. За указанный период было установлено 11 "контрреволюционных выпадов", выражавшихся в искажениях смысла текста путем опечаток, тенденциозного изложения материалов и т.п. [107]. Данные действия Веледерского можно принять даже за экспертизу, но вот в чем проблема - почти все эти "выпады" были подсказаны следствию самими обвиняемыми, А в процессе реабилитации в 1958 г. было установлено, что практически никто из обвиняемых не мог иметь какого-либо отношения к этим "выпадам" - не они отвечали за выпуск газеты и не они готовили материалы к печати. А некоторые факты, изложенные в постановлении Веледерского, вообще подтверждения не нашли.

Необходимо учесть и то, что "подрывной деятельностью" в типографии и только там занимались и кассир сберкассы, и завхоз клиник Томского мединститута...

Как бы то ни было, а 29 октября 1937 г. Выездная Сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в ходе 10 - 15-минутных заседаний вынесла приговоры о применении высшей меры наказания Н.С.Колмакову и еще 6 участникам организации. В этот же день все

162

они были расстреляны. Еще три человека были приговорены к тюремному заключению на срок 8-10 лет.

Как уже говорилось выше, за исключением В.И.Пильникова, никто виновным себя не признал. Многие вообще отказались в суде от своей причастности к меньшевикам либо признали меньшевистское прошлое в дореволюционный период. (Ни один из осужденных к меньшевикам или иным оппозиционным и антипартийным группировкам, по данным соответствующих архивов, не относился.) Н.С.Колмаков, как выяснилось, до 1915 г. занимался подпольной работой в большевистской организации. А.Д.Рыков [108] в справке на арест и последующих документах, датированных 1936 г., был назван эсером, а с января 1937 г. уже проходил меньшевиком. С.А. Беляев вообще был зачислен в черносотенцы и якобы в 1905 г. был одним из активнейших погромщиков [109].

Большая группа названных обвиняемыми "участников" организации - Малых, Зимин, Пересторонин, Павпертов и др. вообще не была привлечена к уголовной ответственности по неустановленной причине, хотя планировалось (в делах есть постановления) выделение дел в особое производство.

В 1936 - начале 1937 г. еще не получила большого распространения практика использования в ходе следствия одних только при-знательских показаний обвиняемых, поэтому в деле имеется целый ряд "свидетельских показаний" - Халдеевой, Толочко, Кузьминского и других.

Слова "свидетельские показания" я не случайно взял в кавычки, ибо "следователь Упоров записал [показания] необьективно и я ему не мог возразить, так как при допросе он был в нетрезвом состоянии и вертел в руках пистолет" [110]. О применении незаконных методов следствия рассказали и другие свидетели по делу.

В 1959 г. дело в отношении участников Томской группы меньшевиков было производством прекращено за отсутствием состава преступления.

А в целом по Запсибкраю только в 1937 г. было арестовано и осуждено 617 бывших эсеров и меньшевиков. Так завершилась операция по этой группе политических противников. Тем не менее и в послевоенные годы аресты меньшевиков продолжались. Например, В.Д.Николау был арестован в 1950 г. как "видный меньшевик" и был осужден на 10 лет ИТЛ и 3 года поражения в правах с последующей ссылкой в отдаленные районы СССР сроком на 3 года.

Знакомство с архивными материалами наводит на мысль, что о судьбе почти каждого репрессированного можно написать отдельную книгу. Что касается "подрывных" организаций, то только в Том-

163

ске горотделом их было "выявлено" и ликвидировано более ста. Кроме уже названных, можно вспомнить "организации": "Партия святых", "Голос страдальца", "Ярцы", "Черная раса", "Орден тамплиеров" (название, ни разу правильно не написанное следователем), национальные, религиозные и многие другие. Все они еще ждут исследователей. Но еще о нескольких крупных делах (1930, 1933, 1935-1936 гг.) не рассказать нельзя, так как история их существенно дополняет предыдущие главы.

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Анализ периодической печати конца 20-х - начала 30-х годов свидетельствует о значительном внимании к железнодорожному транспорту. Это соответствовало объективным событиям того периода. Провозглашенный на XIV съезде ВКП(б) курс партии на индустриализацию страны предъявлял особые требования к железнодорожному транспорту. Ни для кого не было секретом, что ставящиеся задачи были трудно выполнимы, но присущий той эпохе максимализм не позволял оценить ситуацию в стране трезво.

За годы мировой войны, а затем иностранной интервенции и гражданской войны транспорт пришел в упадок. Уровень работы железных дорог к началу 20-х годов был значительно ниже дореволюционного.

"Во время военных действий было разрушено около 80% железнодорожной сети, свыше 4 тысяч железнодорожных мостов. 59% паровозов и 23% вагонов нуждались в ремонте. Транспорт пострадал за годы войны на сумму, которая более чем в 2 раза превышала убытки, понесенные всей промышленностью. Вследствие разрухи резко уменьшилось число перевозок. В 1920 г. грузооборот составлял лишь 27,8% в сравнении с 1913 г., а число аварий в 1921 г. возросло в 6 раз. Железные дороги испытывали острый недостаток топлива. По этой причине в начале 1921 г. остановилось движение на 31 железнодорожной линии. Чрезвычайно сократился объем продукции паровозо- и вагоностроительных заводов. В 1920 г. с отечественных предприятий было выпущено лишь 61 паровоз и 129 вагонов (соответственно в 15 и 283 раза меньше, чем в 1915 г.)" [111].

В Сибири "...колчаковцами было разрушено 167 железнодорожных мостов. В 1920-1921 гг. грузооборот Сибирской железнодорожной магистрали составлял лишь 10% довоенного" [112].

Разруха и хаос царили на железной дороге... На восстановление путевого хозяйства и подвижного состава требовались огромные затраты, изыскать которые было достаточно трудно.

164

К концу 20-х - началу 30-х годов при возникшей необходимости резкого увеличения грузооборота положение дел на сибирских железных дорогах еще более ухудшилось - постоянно растущее число аварий и катастроф (в отдельные месяцы от 400 до 1000) в силу низкой трудовой дисциплины, нехватки квалифицированных кадров, а главное - изношенности парка подвижного состава не позволяло железной дороге нормально функционировать. Необходимо было также учитывать недостаточную развитость сети железных дорог в ряде перспективных районов. И в то же время Сибири по планам индустриализации отводилось главенствующее место и как сырьевой базе, и как будущему промышленному центру.

Все это вызывало повышенное внимание к работе железнодорожного транспорта, и в частности к Томской железной дороге. По инициативе крайкома ВКП(б) вопрос о положении дел рассматривался на краевом производственном совещании, а также на бюро окружного комитета ВКП(б), в постановлении которого говорилось: "Предложить органам прокуратуры, суда и правлению дороги принять самые суровые меры борьбы с проявлениями безответственности и вредительства на дороге. Окружком требует от административных, профсоюзных, партийных работников и рабочих дороги усиления своей классовой бдительности и настороженности в целях предотвращения каких бы то ни было попыток вредительства и срыва работы дороги со стороны врагов рабочего класса [113].

При создавшемся положении дел не было ничего удивительного в развернувшейся кампании поиска врагов. Уже через несколько дней после заседания бюро газета сообщила, что на ст.Тайга состоялся суд над группой вредителей в железнодорожных мастерских, трое из которых были осуждены по ст 58-9, а шестеро - по ст. 111 УК РСФСР [114].

Отреагировала на события на Томской железной дороге и Москва. Приказом НКПС 23 марта 1930 г. был снят с работы председатель правления Томской ж.д. Челышев, уволены член правления Тихомиров и начальник тяги Соколов, а заместителю председателя правления Горячкову и начальнику эксплуатации Смачину объявлялся строгий выговор [115]. Но еще до выхода приказа, 18 марта 1930 года, А.Н.Тихомиров был арестован, а 2 апреля был арестован и Н.Ф.Соколов [116].

Пройдет совсем немного времени и в газете будет сообщено о разоблачении контрреволюционной вредительской группы в прав-_ лении Томской железной дороги. Возбужденное уполномоченным дорожно-транспортного отдела ОГПУ Томской ж.д. Новиковым уголовное дело стало в Томске одним из первых дел против старых

16Ь

специалистов. Делом, по сути своей, беспроигрышным. Любые действия любого из служащих аппарата железной дороги можно было легко подвести к вредительским - постоянные ЧП этому способствовали. К слову сказать, железная дорога "выручит" еще не один десяток следователей - в сотнях уголовных дел мы встретим упоминания о том, как ее взрывали, разбирали, ломали, устраивали на ней крушения поездов либо готовились совершить все это.

Роль и место железной дороги в будущей "страде" органов ОГПУ-НКВД невольно предвосхитил Полномочный представитель ОГПУ по ЗСК Заковский ещё в 1927 г., выступив на пленуме Сибкрайиспол-кома в ответ на запрос 20 членов исполкома. Он заметил: "У нас нет уверенности, что главная магистраль, соединяющая нас с Дальним Востоком, железная дорога, не будет подвергаться... попыткам разрушения. Мы должны быть всегда готовы против всяких выступлений, которые готовит на нас капиталистический мир" [117].

Ну, и главное. В стране уже началась кампания процессов против представителей старой интеллигенции, бывших членов антисоветских партий, бывших участников различных оппозиций, часто вообще уже отошедших от всякого рода политической деятельности, бывших офицеров и т.п. Ну, а если кампания началась, то лепту должен был внести каждый.

К ответственности были привлечены 9 человек - группа, "поставившая своей целью путем развала транспортного хозяйства привести Томскую ж.д. в катастрофическое состояние и тем самым способствовать ослаблению экономической мощи существующего строя, имея в конечном результате надежду на свержение Советской власти".

Далее в обвинении был перекинут мостик, что впредь будет делаться постоянно и по другим делам, о связи с иной, уже ликвидированной контрреволюционной организацией, в данном случае с организацией НКПС - Центра (1928 г.).

"Вредительская работа этой контрреволюционной вредительской организации была начата с 1926-1927 гг. и выразилась в прямом разрушении и дезорганизации работы Томской ж.д.: а) подрыве её хозяйственной мощи путем физического разрушения паровозного парка; б) срыве рационализаторских мероприятий; в) в удорожании производимых работ; г) срыве плановых позиций по новому строительству; д) недоразвитии пропускной способности дороги - срывая тем самым кампанию по особо важным хозяйственным перевозкам; е) затоваривании дороги неходовыми материалами на миллионные суммы; ж) и, наконец, систематическом составлении нереальных перспективных планов о предстоящей работе дороги, за-166

ключающемся в явном преуменьшении предполагаемого грузооборота и технических эксплуатационных измерителей, что, с одной стороны, ориентировало вышестоящие органы на необходимость крупных капиталовложений в новое паровозовагоностроительство, а с другой, создавало успокоенность в отношении ненужности развития сибирского транспорта, в итоге являющегося на сегодняшний день "узким местом" в развитии социалистической экономики края" [118].

Звучит солидно, хотя последний пункт очень усложнен. В одном следователь прав, назвав транспорт "узким местом". Сталин лишь на XVII съезде ВКП(б) признает это, а на XVI сьезде он еще будет высказывать только опасения на сей счет: "...Несмотря на громадное значение транспорта, хозяйство транспорта, реконструкция этого хозяйства все еще отстает от общего темпа развития. Надо ли еще доказывать, что при таком положении мы рискуем превратить транспорт в "узкое место" народного хозяйства, могущее затормозить наше продвижение вперед?.." [119].

Обвинительное заключение по делу насчитывает более ста листов. Составлено обстоятельно (8 разделов), приведены выдержки из протоколов допроса по каждому участнику, включены статистические выкладки, таблицы. Все обосновано, но не вяжутся концы с концами. Большинство разделов обвинения начинается со слов "вредительство", а по выводам - практически сплошной прогресс по большинству позиций в работе правления железной дороги.

Возможно, уполномоченный Сибирского окружного транспортного отдела .РГПУ Наседкин и его начальник Василец, составляя обвинительное заключение, не знали (что глубоко сомнительно) утверждения Сталина, что "мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут" [120]. А может быть, надо было просто выполнить приказ?..

Несколько примеров. По плану рационализаторских мероприятий на дороге, составленному "вредителями" Бортгаузеном [121] и Магницким [122], среднесуточный пробег вагона и паровоза планировалось увеличить к 1932/33 г. до 130 и 181 км соответственно. По плану, составленному после их разоблачения, эти цифры выросли до 195 и 262 км соответственно [123]. По стране же эти характеристики в 1932 г. соответствовали 97,3 и 164,7 км и даже в 1939 г., когда значительно обновился паровозный и вагонный парки, среднесуточный пробег вагона составлял 145,2 км, а паровоза -251,2 км [124].

Что касается Томской железной дороги, то сам следователь пи-

167

сал в том же заключении:"Среднесуточный пробег товарного вагона по плану на первый год пятилетки 1926/27 г. был принят 100 кил. и на последний год - 1930/31 - 105 кил. Фактическое выполнение в 1926/27 г. было 102,15 и, прогрессивно увеличиваясь, в 1928/29 г. уже было фактическое выполнение 126,03, далеко превысив с первого же года плановые предложения.

Среднесуточный пробег паровоза по плану на первый год пятилетки 1926/27 - 130 кил. и на последний год 1930/31 - 140 кил. Фактически в 1926/27 г., т.е. в первый год пятилетки, уже было достигнуто 131,22 и, увеличиваясь в последующие годы, достигло 174,06 кил." [125].

Далее следователь написал, что аналогичное вредительство повторяется и по другим планам работы на дороге.

Если сравнить цифры, то за достигнутые результаты надо награждать, тем более что на практике четко выполнялись установки партии и правительства - "Вперед!", ведь шла пятилетка индустриализации. А может быть, на самом деле вредительство? Ведь практически весь подвижной состав был изношен. А первые советские паровозы, к слову сказать, были пассажирскими, а не грузовыми и появились лишь в 1925 году. Не специально ли "изнашивали" паровозы и вагоны? Допустить такое можно, конечно, но неужели, готовя "планов громадьё", наверху не знали обо всем этом?

Еще один факт. Члены группы обвинялись в срыве плановых заданий по новому строительству. Обратимся к материалам уголовного дела, сотни страниц которого представляют собой планы, схемы, графики, отчеты. В докладе начальника планово-экономического отдела о железнодорожном строительстве в Сибири (май 1928 г.) дан глубокий и всесторонний анализ состояния дел, показаны перспективы развития сети дорог, четкое обоснование тех или иных положений экономическими расчетами, в том числе и Госплана СССР. Так, были высказаны предложения: о нецелесообразности постройки линии Кузбасс -Тельбесс в узкоколейном варианте (экономия средств при этом составляла более 16 млн. рублей); о целесообразности развития линии Кузнецк - Юрга в связи с планируемым функционированием с 1932/33 г. Кузнецкого металлургического комбината и, наоборот, об оставлении открытым вопроса о постройке линии Кузбасс - Новосибирск в связи с запланированным сокращением добычи угля на 278 млн. пудов. В связи с двумя последними предложениями подчеркивалась необходимость развития Новосибирского узла в целях организации ритмичной работы дороги [126].

План предусматривал решение ряда проблем - лесного "голода"

1Ь8

юга Сибири и среднеазиатских республик (Сибирский рынок испытывал недостаток в лесе на 67%), устройства переселенцев из европейской части страны (Деревенским совещанием ЦК ВКП(б) в сентябре 1925 г. и Всесоюзным Переселенческим комитетом при ЦИК СССР намечалось переселение из европейской части СССР 5,2 млн. человек, из которых более 2 млн. человек планировалось для Сибири) [127], а также вопросов развития инфраструктуры края.

Жизнь подтвердила правоту многих положений этого доклада. Может быть, в силу их объективности и обоснованности начальник экономической части планово-экономического отдела В.В.Магницкий виновным себя не признал.

Характеризуя состав группы, следователь указал, что в неё в основном вошли старые инженеры-транспортникч, преимущественно бывшие дворяне, личные почетные граждане, происходящие из духовного звания, и другие элементы социально чуждого происхождения (всего 9 чел.)

"Социально чуждые..." Сколько раз ещё это определение будет делить людей на "чужих" и "своих", скольким оно станет "камнем на шее". Но посмотрим хотя бы на одного из них.

"С инженером Тихомировым я служил с 1920 по 1922 год и с 1925 по 1928 год. За время нашей совместной службы на Томской дороге он занимал должности начальника дороги, помощника начальника дороги, члена правления по технической части... Человек он хорошо знающий дело, имеет громадный опыт, так как ещё в довоенное время занимал должности помощника начальника и начальника дороги.

...Должен заметить, что указания, которые давались инженером Тихомировым, были технически вполне грамотными Распоряжений, которые могли бы принести вредделу... я от него не получал" [ 128]. Так охарактеризовал Тихомирова член правления дороги В.Д.Болдырев. Положительные отзывы можно встретить и в показаниях других его сослуживцев. Один из них, А.И.Одинокое, на допросе 13 мая 1930 г. показал, что "слышал, как Тихомиров в отношении введения обезличенной езды сказал, что этим мы погубим все паровозы" [129]. Введение обезличенной езды инкриминировалось членам группы как вредительские действия, но следователь просто не обратил внимания на эти показания. Нужны были другие.

А ведь на момент ареста Александру Николаевичу Тихомирову было 70 лет, десять последних он честно служил советской власти, сама власть ставила его на руководящие должности. Незадолго до ареста Тихомиров был награжден Почетной грамотой за добросовестную работу в правлении железной дороги [130]. С учетом про-

169

исхождения - дворянин, наград - шесть орденов и две медали от царского правительства, двух арестов, в 1921 и 1922 гг. за "контрреволюционные преступления", пусть и дела оба раза прекращались,- чем не кандидат в руководители группы и её идейные вдохновители?

В обвинительном заключении, как, видимо, и полагалось, "идейный руководитель" сознается в своих антисоветских взглядах, а затем и в практической вредительской деятельности. Его показания подтверждаются другими участниками группы. Сложная и кропотливая "работа" была проведена следователем, чтобы добиться чистосердечного признания, ведь ещё не пришло время активного применения "незаконных методов следствия" и его "упрощенного производства". Тихомиров начал "сознаваться" только 15 ноября (а арестован-то 18 марта). Но даже сейчас, по прошествии времени, сложно усмотреть антисоветизм в его мыслях и взглядах (не будем забывать, что он из "классово чуждых") -обычное отношение обычного человека с устоявшимся мировоззрением к резкому изменению политической обстановки и образа жизни. ,

Интересна собственная оценка А.Н.Тихомирова:"Жизнь в прошлом, где прошли мои самые лучшие годы жизни, естественно оставила следы в моем мировоззрении, но они не идут вразрез и не противны существующим новым условиям жизни, последние, я твердо верю, будут постепенно улучшаться по мере достижения и выполнения намеченных Советской властью великих планов нового строительства" [131]. Но следователь подчеркнул и выделил лишь первую часть этого признания. Так надо было... следователю.

Большинство показаний написаны А.Н.Тихомировым собственноручно. После их прочтения складывается впечатление, что его обращение к следователю:"Прошу Вас учесть то, что Вам здесь пишу в своем объяснении, и верить, клянусь честью, что я никогда не был противником Советской власти и не действовал против неё" [ 132], -искреннее и что он стал просто очередной жертвой царившего в стране произвола.

В деле накопилась пачка постановлений о продлении срока следствия и выписок из протоколов заседаний Президиума ЦИК СССР, дававшего разрешение на это. Потребовалось почти 16 месяцев, чтобы "доказать вину" участников группы, да и то трое обвиняемых свою вину не признали, а трое признали лишь частично.

Тем не менее прокурор ПП ОГПУ ЗСК Садковский "нашел, что следствие по данному делу произведено с достаточной полнотой, факт преступления обвиняемых доказан" [133].

Мы не знаем и не узнаем никогда, как проходило судебное засе-

170